|
Королевна Я
Марко Вовчок
|
I
За тридевять земель, в тридесятом царстве, в далеком государстве жил-был король с королевой, которые всем были бы довольны, если бы не сокрушало их одно: у них не было детей. — Всех-то бог наградил детками, — вздыхала королева, — только нас обошел своею милостью! — Не ропщи, — уговаривал ее король, — а надейся да молись: авось, господь и услышит наши молитвы. Господь точно услышал. Не прошло и году после этого разговора, как у них родилась королевна. Радостям, а на радостях пирам, не было конца. Все королевство пело, плясало, ликовало и поздравляло друг друга с исполненьем заветного желанья. Но на прочное счастье в этом мире никто не надейся! Сначала король с королевой только любовались своею красавицей королевной, но, наконец, волей-неволей, пришлось им заметить, что красавица королевна чрезвычайно своенравна и требовательна, вечно заботится о себе и никогда не помышляет о других, прелестно поет и танцует, когда бывает весела, и по своему благоусмотренью заставляет петь и танцевать других, ничуть не справляясь с их расположением духа.
II
Однажды, поздно ввечеру, добрый старый король долго ходил озабоченный взад и вперед по своему спальному покою. Доброй старой королеве тоже, по-видимому, что-то взгрустнулось, и она сидела, машинально расправляя и разглядывая золотое шитье своей мантии. Во дворце все уже утихло, и они были наедине. Наконец, добрый старый король остановился перед доброю старою королевой и сказал ей: — Она съела сегодня все мои пирожки! На что добрая старая королева отвечала ему: — Она выпила до последней капли мой сироп! — Вертела трещоткой, когда я засыпал! — Свистала в дудку, когда у меня болели зубы. Они поглядели друг на друга. — Надо обратить на это внимание! — сказал добрый старый король, скрещивая руки на груди. — Непременно надо! — подтвердила добрая старая королева, складывая руки на желудке. — И исправить ее! — И исправить! — Самое лучшее средство — лишить ее завтра пирожков! — И сиропа! — Отнять трещотку! — И дудку! — Это заставит ее понять, что она должна нас почитать! — И любить! — Нам угождать! — И нас утешать! Порешив это дело, добрые старые король и королева успокоились, помолились богу, легли почивать и уснули.
III
Но не так-то все легко делается, как предполагается. Когда на другой день подали пирожки и добрые старые король и королева, скрепив сердце, отстранили от золотого блюда ручки королевны, королевна заколотила кулачками по столу, затопала ножками и подняла такой крик, что оглушила доброго старого короля на правое, а добрую старую королеву на левое ухо. — Я! Я! Я! — разносилось по всему дворцу, по дворцовому саду и даже по окружным лесам и полям. — Я! Я! Я! Это Я значило: Я — единственное первое и главное лицо! Мне одной подобает всякая честь, поклонение и утеха! Все обязаны мне прислуживать и угождать, все должны почитать за счастье думать обо мне и заботиться! Но гнев королевны доходил до того, что язык у нее почти отнимался и она ничего не в состоянии была выкрикнуть, кроме одного Я. Впрочем, королевнино Я обладало достаточною выразительностью, и все, кто его ни слышал, отлично поняли его смысл. Очень огорчились добрые старые король с королевой и долго советовались между собою наедине, что предпринять и чем помочь беде. Но что они ни придумывали, все оказывалось безуспешным: королевнино Я раскатывалось все голосистее да голосистее. Приближенные старались утешать добрых старых короля и королеву. — Ах, ваше величество! — говорили они. — Пословица гласит, что розы без шипов не бывают! — Да да, — отвечал добрый старый король, — но это плохое утешенье! Если бы хоть розы не были так мимолетны или шипы хоть на некоторое время опадали! Добрая старая королева только вздыхала и гладила рукою золотое шитье своей мантии, как она всегда это делала в затруднительных обстоятельствах.
IV
Между тем часы, дни, недели, месяцы и годы шли. «Я» так гремело, что не только все королевство, но и сами добрые старые король и королева забыли прежнее имя своей красавицы-дочки, и никто иначе не величал ее, как королевна Я. Мы уже сказали, что королевна Я была красавицей, и она это очень хорошо знала, потому что часто смотрелась в зеркало. Женихов у нее было столько, что хоть огород городи, хоть мосты мости, но она ни за кого не шла замуж и говорила: — Когда много былья в поле, то поглядеть, как оно волнуется и зеленеет, даже приятно, а возьмите одну былинку — она никуда не годится! |