Расплеснулася река —
И в венке из тростника
Вышла из воды девица,
Хороша, но бледнолица;
Как в постели пуховой,
На волне легла живой,
Грудью полною, крутою
Подымаясь над водою.
Косы мокрые плетет,
И смеется, и поет:
«Ночь тиха, ночь светла:
Ни ветру, ни тучи;
Не шепчутся листья.
Люди спят, звери спят;
Целуются травки,
Цветы втихомолку.
Людям день, наша ночь...
Вставайте, сестрицы
Мои белолицы,
Гулять по лугу!»
И зашумели быстры волны,
И стадом к берегу бегут.
Русалки по Днепру плывут —
Резвы, беспечны, своевольны,
Хохочут звонко и поют:
«Все уснуло мертвым сном:
Мы порезвимся на воле;
На лугах травы нарвем,
А цветов найдем на поле!
Из зеленых тростников
Мы навьем себе венков,
Пересыплем их цветами,
Свяжем месяца лучами.
Путник, путник молодой!
К нам сюда! Мы зацелуем
Сладострастным поцелуем;
Здесь, под теплою волной,
Ты утонешь в неге томной
И под хохот наш нескромный
Не услышишь петуха.
Ночка-ноченька тиха!
Ночка-ноченька тиха!»
Первая русалка
Весело в воде живем
Некрещеные мы дети!
Днем, играя глубиной,
Путаем рыбачьи сети
И гуляем над водой
При луне, ночной порой.
Вторая русалка
Золотые стали годы!
Прибывают в наши воды
К нам сестрицы каждый час;
Все теперь на белом свете
Некрещеные мрут дети —
То-то весело у нас!
На воды склоняясь, плакучая ива,
Как косы зеленые, ветви свои
Роскошно кругом опустила лениво,
В струях их купает, глядится в струи.
А у корня этой ивы
Ландыш, нежный и стыдливый,
В час таинственной любви
Задрожал — благоухает
И для неги раскрывает
Колокольчики свои.
И духи лесные веселой толпою,
Сверкая крылами при лунных лучах,
Оставили рощу — летят над водою,
Уселись на ивовых гибких ветвях;
Играя, сплетаясь венками с ветвями,
Меж листьев трепещут своими крылами,
На ландыш глядят, аромат его пьют
И хором торжественно песню поют:
«Непокорный цветок,
Расцветай, расцветай,
При сиянье луны
Аромат разливай!
Много было цветов
На лугах, на полях,
Много было в лесу
И на вольных степях.
По садам вырастал,
Как заря, красный мак;
Для невесты срывал
Лишь цветочки казак.
И цветочек блистал
В аромате, в красе
На роскошной груди
Или в темной косе.
А теперь вам, цветы,
Нет житья от врага:
Он пришел, притоптал
И поля и луга.
Для коней покосил
Он цветы и траву...
Поспешите сюда,
Братцы, братцы! ау!»
Вдоль уснувших берегов
Мчатся духи из лесов,
Будто в облачко свиваясь,
Подымаются к луне,
Исчезая в вышине,
То, на землю опускаясь
И гирляндами свиваясь,
В синем воздухе снуют
И над дремлющею ивой
Пляшут танец прихотливой,
И кружатся, и поют:
«Тайный час наступил,
Недра ландыш раскрыл —
И струит он окрест
С лепестков аромат,
И под музыку звезд
Колокольчики звенят!
Колокольчики звенят!»
Хор русалок
Месяц, месяц золотой!
Раскрасавец водяной!
Ты нам светишь, ты нас греешь,
Ты лучами нас лелеешь!
Ярче, ярче посвети!
Наши косы мы расчешем,
Пошалим немного с лешим...
К нам красавца заведи!
То-то любо, распотешим!
Тише! полуночный дух!
Ух!
Русалки сокрылись в пучине,
А духи лесные в лесах,
И травы уснули в долине,
Лишь тени стоят на скалах.
Вот, царство свое озирая,
Дух полночи тихо летит,
Из мака венком помавая.
Он спящей земле говорит:
«Спите покойно, леса и долины,
Горы, и воды, и ты, человек,
Неукротимый и неодолимый,
Спи, забывай и любовь и вражду!
Ветер улегся за темною рощей;
Спит в паутине, как в люльке, паук;
Полночь ударит — и в воздухе дремлющем
Тотчас спокойно уснет ее звук.
Ночь улетит, и шумливый и радостный
День прогремит человеку: «Проснись,
Встань, человек! И в заботах, страданиях
Снова растрачивай жизнь!»
Спите спокойно, леса и долины.
Горы, и воды, и ты, человек,
Неукротимый и неодолимый,
Спи, забывай и любовь и вражду!..
(Подлетает к теням.)
Что это? Что это вижу я? Тени людей замогильных!
Кто вы, скажите? Зачем вы пришли возмущать мое
царство?
Все под рукой у меня засыпает — и духи бесплотные,
Чуя приход мой, в благоговении тихо сокрылись;
Вы же, оставив гробы покойные — сон непробудный,
Вы зачем пришли возмущать мое тихое царство?»
Хор теней
Нас могила не покоит:
Без молитвы, без креста
Наши остовы зарыты
Или брошены с презреньем
На съедение зверям;
И доселе наши кости
По лесам лежат, по дебрям
И желтеют по степям.
Тень Павлюка
Я Павлюк, я гетман христиан-казаков;
Я оружье поднял на поганых жидов:
Не позволил мне жид в церкви сына венчать,
Я был беден, не мог ему золота дать.
Кое-как по дворам я собрал казаков
И к нему я привел пятьдесят удальцов.
Сабли мы наголо: «Жид, молчи, не ворчи
И от церкви святой подавай нам ключи!»
Жид нам подал ключи — повалился к ногам;
Мы, оставя его, поспешили во храм.
Обвенчался мой сын там с коханкой своей
При сиянье свечей и при блеске мечей.
Назавтра жид поехал к воеводе.
Всегда жид прав перед казаком вольным:
Так исстари ведется у поляков.
Не ждать же мне беды, поджавши руки.
Не баба я. Конь есть и лес под боком...
Прощай, село, — в лесу да в поле воля!
Ко мне пристали смелые ребята
И назвали меня своим гетманом.
А между тем в Варшаве огласили
Меня изменником, бунтовщиком
И оценили даже голову мою.
Под Боровицей нас поляки окружили
И, крест целуя, предложили мир.
Поверил я — и мы оружье положили,
Оставили окопы, вышли в поле.
Тогда, забыв и клятву и присягу,
На беззащитных нас накинулись поляки
И, как овец, ножами стали резать...
Меня ж и войсковых старшин
Отправили в далекую Варшаву.
При мне моих друзей казнили;
Я вытерпел неслыханные муки:
С меня живого сняли кожу
И чучело набили для потехи,
А тело бросили собакам!
Тень молодой девушки
Было мне всего пятнадцать лет;
Я одна была у матери —
Мною тешилась родимая;
Только богу я молилася
Да родную целовала я:
Мне другой заботы не было.
Пела песни я, как ласточка,
И в своем любимом садике
Розы, ноготки и маковки
Поливала и лелеяла.
Часто мне твердила матушка,
Обнимая и целуючи:
«За тебя боюсь я, дочь моя:
У тебя глаза небесные,
У тебя коса шелковая,
У тебя уста малиновы,
Ты, как цветик молодой, свежа,
Весела, как зорька утренняя —
А на свете есть недобрый глаз...»
|
