В чужие сани не садись

Євген Гребінка

Незнаева. Православный?

Легкодум. Как же, как же — христианин.

Незнаева. Так он, видно, иногда входит в состав ваших стихов.

Легкодум. Без сомнения!

Незнаева. Да, вот кстати, мой кормилец, поговорим-ка о ваших стихах. Скажите мне: много вы их делаете?

Легкодум. Очень довольно.

Незнаева. О, ежели так, то я попрошу у вас себе пару стихов и буду хранить для памяти.

Легкодум. Не только пару, но я вам готов сочинить целую оду.

Незнаева. А много в ней стихов?

Легкодум. Сотни две...

Незнаева. Дельно! Так их, приехавши в деревню, всем знакомым раздарю по одному, и все узнают тебя. (Миловиде.) Слышишь ли, Миловида: стихи твоего нареченного мужа будут известны и в нашей деревне. (Легкодуму.) Что ж, сударь, они долго могут жить на свете?

Легкодум. О! Мы все помрем, но они и тогда будут существовать в потомстве нашем.

Незнаева. Как же вы так делаете? Почему их можно узнать?

Легкодум. Они с рифмами.

Незнаева. То-то и есть, что они с рихвами. Уж сами столько бы лет не выжили, а то как сделаешь да собьешь хорошею рихвою крепко-накрепко, ну, так тогда пошли жить.

Легкодум (Хитронову). Я ее не понимаю. (Незнаевой.) Да-с! (Подходит к Миловиде.) Вам, я думаю, скучно, сударыня?

Миловида. Нет...

Легкодум. Какая сегодня хорошая погода!

Миловида. Да, настоящий май.

Легкодум. Не угодно ли вам насладиться чистим воздухом?

Миловида. Хорошо.

Незнаева (Хитронову). Что вы так невесело сидите?

Хитронов (тихо). Тише! Тише! Я имею вам сказать некоторую тайну...

Незнаева. Извольте.

Хитронов. Вы сговорили свою племянницу?

Незнаева. Да, сговорила за Легкодума.

Хитронов. Смотрите, чтобы после не раскаяться.

Незнаева. О, мой батюшка, пустое! Я так знаю Легкодума, как сама себя.

Хитронов. Знаете, да не очень!

Незнаева. Разве он имеет какие пороки?

Хитронов. О, имеет.

Незнаева. Ежели так, то скажи, мой батюшка, чтоб нам впросак не попасть.

Хитронов. С удовольствием! Только чтобы не узнал Легкодум.

Незнаева. Не бойсь! Меня хоть за язык тяни, никому не скажу.

Хитронов. Во-первых, он не умеет и двух стихов с толком написать; во-вторых, он колдун, водится с нечистым и курит табак.

Незнаева. О, господи! Убил... убил меня.

Хитронов. В доказательство, что он курит трубку, извольте. (Отворяет бюро и, вынимая трубку, дает ей.) Что может быть вернее сего доказательства?

Незнаева (осторожно завертывая трубку в платок). Добро! Коли так — не бывать за ним Миловиде. (Кричит Легкодуму.) Господин Легкодум! Так, может быть, и вы курите табак?

Легкодум (подойдя к ней). О нет! Боже меня сохрани!

Незнаева (бросает на стол платок, в котором была спрятана трубка). А что это такое?

Легкодум. Платок.

Незнаева. Да в платке-то что?

Легкодум. Трубка!

Незнаева. То-то и есть, что трубка; это-то и доказывает, что ты куришь табак.

Легкодум. Да ведь я держу для друзей, когда они придут, чтоб было чем попотчевать...

Незнаева. Ладно, батюшка! Говори, что хочешь, а когда б ты сам не курил, так бы к тебе и гости такие не ходили. Экой беззаконник! Экой басурман! (Говоря эти слова, ходит по комнате.)

Легкодум (толкая Хитронова). Скажи, пожалуйста, что это значит?

Хитронов (с холодностью). А я почему знаю?

Легкодум. Кто ей показал трубку?

Хитронов. Не знаю.

Незнаева (Легкодуму). Извольте-ка посмотреть! Еще хочет, чтобы я выдала за него свою родную племянницу. Нет, сударь! Пока не бросишь курить табак, не бывать Миловиде за тобою.

Незнаева (с сердцем). Да, смейтесь не смейтесь, а я что раз скажу, то ввек не переменю. Да чего вы заливаетесь? Что тут вам смешного?

Миловида. Тетушка! Посмотритесь в зеркало.

Незнаева. Ну, так что ж? (Смотрит в зеркало и от изумления крестится.) С нами бог! С нами крестное знамение! С нами крестная сила!

Хитронов (подбегая к ней). Вот видите? Я говорил, что он колдун. Вы его рассердили, так он вот какую вам выкинул штуку.

Незнаева (Легкодуму). О, так это чародейство! Не бойсь, мой друг, — наскочила коса на камень. Я не боюсь, наконец, чар. (Вынимает из кармана несколько бумажек.) Вот верные против них средства: это — святая смирна, это — папоротник, это — иерусалимская пшеница, это — кусок стрелы майского грома. О, не бойсь, дружок, я сама сильна против волшебства. А от твоего я знаю верное средство: пойду умоюсь росою да три раза зачураю, вот и дело с концом! О, я не промах. (Уходит.)

Легкодум. Кто ей натолковал, что я колдун!

Миловида. Право, я не знаю. Да чем она могла начернить так щеки?