В чужие сани не садись

Євген Гребінка

Анетта. Это меня приводит в недоумение. Не знаете ли вы, господин Хитронов, что это значит?

Хитронов. Я не был за ней сторожем.

Незнаева (вбегая). А что, скверный колдун, запугал меня своими чарами? Вот я опять так же бела, как и прежде. Нет, Миловиды до тех пор не получишь, пока не присягнешь в церкви никогда не колдовать.

Легкодум. Да кто вам сказал, что я колдун?

Незнаева. Кто сказал? А ежели я тебе объявлю, то ты, небось, скажешь — «неправда».

Легкодум. Пусть он мне в глаза скажет.

Незнаева. Ну, вот тебе умный человек. Хитронов... он мне сказал.

Легкодум. О боже! Хитронов, который назывался моим другом... Этого быть не может!

Хитронов (Незнаевой). Я? Что вы?

Незнаева. Да тут уж нечего таиться. Экой человек! Не будь он такой великий стихотворец, ни за что не отдала бы за него Миловиду, хотя бы он и поправился...

Хитронов. Напротив, вот вам доказательство, что он весьма скверно сочиняет (подает журнал), извольте прочитать.

Незнаева. Нет, мой батюшка, я не слишком могу много читать, то есть я лучше люблю слушать, как кто другой читает.

Хитронов. Когда так, то я вам прочту. Слушайте. (Читает.) «На сих днях мы получили стихи какого-то Легкодума под заглавием «Осень»...

Легкодум. Теперь слушайте, как их будут хвалить.

Хитронов (читает). «В сих стихах не было ни смысла, ни размера, а потому мы и советуем ему, дабы он впредь не отягощал нас оными, ибо, хотя господин Легкодум и сказал в заключение

Умру со свету я,
Но звучна песнь моя
Достигнет до потомства, —

Легкодум. О, мошенники!

Незнаева. Сам ты мошенник, да притом и лгун. Хотел меня, старую столбовую русскую дворянку, ошеломить. Нет, мой милый, не скоро меня проведешь.

Легкодум. Я никогда не имел намерения вас обманывать.

Незнаева. Старая штука! Я за то никогда не отдам за тебя Миловиду, и вот Хитронов будет ее мужем.

Легкодум. Как?

Миловида. Как?

Анетта. Как?

Хитронов. Я чувствительно благодарен за сию честь...

Миловида. Тетушка!

Легкодум. Марфа Сидоровна!

Незнаева. Что хочешь говори, а Марфа Сидоровна знает, что делает.

Добров (входя). Что это за шум? Эй, племянник, да ты на коленях... (Увидя Незнаеву.) Ба! Марфа Сидоровна!..

Незнаева. А! Дмитрий Лукич! Как вас бог сюда занес? Давно ли из наших мест?

Добров. Недавно. Скажите, пожалуйста, что это у вас тут за шум?

Незнаева (указывая на Легкодума). Это твой племянник?

Добров. Да.

Незнаева. Ну, вот же я тебе пожалуюсь на него. Вообрази себе, что он вздумал было меня обманывать, выдавая себя за стихотворца, да притом еще какой беззаконник — курит табак и так было меня заколдовал, что я почернела...

Добров (Легкодуму). Растолкуй мне это.

Легкодум. С моим удовольствием. Во-первых, я скажу, что трубку курить, кажется, нет никакого греха; что же касается того, что Марфа Сидоровна почернела, то сему причиною следующее: она вместе с своими румянами положила в карман мой зубной порошок и, верно, второпях им нарумянилась...

Незнаева (смущенно). Не знаю... (Вынимает из кармана зубной порошок.) Ах, и в самом деле. Ах, я старая дура! (Указывая на Хитронова.) Этот молокосос провел меня, и я выдала все секреты, служащие против чародейства.

Хитронов. Да нет! Позвольте, сударыня...

Незнаева. Замолчи, пожалуйста, иль я тебя научу, как со мною играть такие шутки!

Хитронов. Ежели так, то я здесь лишний. (Уходит.)

Добров. Ну, что ж, Марфа Сидоровна, по рукам — да за свадебку...

Незнаева. Хорошо, Дмитрий Лукич, я с своей стороны всегда согласна... Дети, подойдите сюда.

Добров. Да прольет на вас всевышний свои блага. (Незнаевой.) Итак, мы сегодня уже отправимся в деревню?

Незнаева. Хоть сейчас.

Легкодум. Ах, дядюшка, повремените еще немного, покамест моя поэма выйдет из печати.

Добров. Как же ты, живши пять лет в Москве, не мог ее окончить?

Легкодум. Ведь вам ничего не стоит обождать немного.

Добров. А большая будет поэма?

Легкодум. Листов на пятидесяти.

Добров. А много ты ее написал?

Легкодум. Да уж две страницы.

Добров. Нет, брат, видно, ты не имеешь дара писать, ибо, живши пять лет в Москве, только сочинил две страницы. Будь доволен тем, что я высватал тебе невесту, которую ты чуть было не потерял. Выбрось из головы глупую мысль быть стихотворцем и помни песенку, которую я тебе на старости лет пропою:

Причудливую брось охоту
Бумагу день и ночь марать,
Оставь прескучную работу
Стихи без толку сочинять.

В столице лет пяток проживши,
Стихов полсотни смастерить...
Нет, лучше, друг мой, не туживши,
Тебе без них в деревне жить.

В деревне, верь мне, воздух чистый
Тебя от бредней исцелит;
Там поле, луг, там лес душистый
Тебя, мой друг, обворожит.

А твой пример другим наука:
В чужие сани не садись...
Пускай других снедает скука,
А ты, знай, только веселись.