Лука Прохорович

Євген Гребінка

Есть на Петербургской Стороне много улиц; иные из них летом до того бывают сухи, что можно ходить по ним, не замарав грязью сапогов, другие постоянно залиты тиною, а некоторые прикрывают свое болотистое достоинство досчатою мостовой, так что с первого взгляда они покажутся вам путными, а попробуйте по ним поехать: доски застучат, запрыгают под колесами вашего экипажа, как клавиши на старых клавикордах; из всякой щелки какая-то нечистая сила станет бросать грязью прямо вам в лицо, хотя бы вы были и в чинах, и в крестах. Ваш прекрасный плащ примет пегий цвет; ваша манишка останется в пятнах; ваше свежее приятное лицо станет похоже на грудь рябчика — смею вас уверить.

Утомительно длинно вытянулась на Петербургской Стороне такая Клавикордная улица; одним концом она выходит на Большой проспект, а другим чуть ли не упирается в Ледовитое море. Я думаю, об этом должно быть известие в путевых записках к Северному полюсу капитана Росса.

По обеим сторонам Клавикордной улицы есть досчатые тротуары; за тротуарами, как грибы, выросли серенькие, одноэтажные деревянные домики. Иногда в окошках этих домиков вы увидите розовое личико девушки, или трубку с чубуком, или артиста в одном жилете, играющего на скрипке; иногда из форточки какой-нибудь чепчик торгует сига; иногда кто-нибудь отворит форточку, плюнет на тротуар да и затворит ее опять; а иногда иа окошке растут красные и белые бальзамины. Удивительное разнообразие!

В одном из этих домиков есть мелочная лавочка. Вы ее тотчас отыщете днем по вывеске, на которой в голубом поле нарисованы: галстух, арбуз, окорок ветчины, две бритвы и маска с надписью «№ 1»; а ночью под этой вывеской горит фонарь, единственный во всей Клавикордной улице, полярная звезда этого полночного края. В мелочной лавочке есть пироги, конфекты, карты, серый кот и хозяин Иван Петрович, в красной рубахе, с черной окладистой бородою. У этого самого Ивана Петровича нанимал на 30 рублей в месяц маленькую комнатку со столом и прислугою Лука Прохорович. В комнате Луки Прохоровича было все чрезвычайно опрятно: стояли кровать, березовый стол, три стула и против самых дверей комод; на комоде лежали бритвенный ящик, палочка сургуча, два визитные билета и маленькое зеркало, которое во время бритья хозяина привешивалось к окошку; в углу темнели сапоги и самовар. Сам Лука Прохорович был губернский секретарь, служил чиновником в каком-то департаменте, имел прекрасные серые брюки, здравый рассудок, вицмундир и за 15 лет пряжку. Он был человек аккуратный; лицо его выражало какое-то подобострастие: казалось, он считал себя виновным пред всяким коллежским асессором и в департаменте слыл великим мастером чинить перья; начальник отделения не мог писать другим пером, как не очинки Луки Прохоровича. Все полагали, что Лука Прохорович при будущей награде получит лишнюю сотню рублей.

Когда вы хотите видеть героя моего рассказа (вы же ездите смотреть носорога), идите на Петербургскую Сторону, в длинную Клавикордную улицу часу в девятом утра, в воскресенье: вы увидите на улице кучу мальчишек, которые перед окнами одноэтажного домика строят гримасы и показывают языки — это верный признак квартиры Луки Прохоровича. Он в это время стоит перед окном, на котором привешено маленькое зеркало, стоит с намыленным лицом, с бритвою в руках и, надувши обе щеки, бреет подбородок.